Photo by AZRainman/flickr.com

Шакиб проснулся от визга Зухры. «Опять! Старые дурры!» – подумал он и перевернулся на другой бок. На кухне падали чашки. Зейнаб и Зухра дрались. Зейнаб вцепилась в густые, совершенно седые волосы Зухры. Та невольно заняла положение бодающейся коровы и пыталась лягнуть Зейнаб в живот. Своими крутыми боками она сносила всё со стола. «Мама, опомнись!» – причитала Лейла.

Шакиб представил, как его двадцатилетний сын Саид хмурит смоляные брови, сверкает зелёными глазами. Ага, так и есть, вот он тяжёлой поступью направился к двери, хлопнул ей что есть силы. Чашки отозвались тонким трусливым дребезжанием. Послышалась рычание мопеда. Саид не выносил скандалов.

Шакиб закрыл глаза. Представил красные равнодушные дюны. Это не помогало. Кажется, сила была на стороне Зейнаб. Её визг приобрёл торжествующий оттенок. Шакиб вспомнил, как ввёл её в дом младшей женой. Как она стыдливо опускала глаза. И длинные ресницы бросали нежную тень на маленькую родинку…

Всему виной этот чёртов зеленщик Буазизи! Весы у него отняли! Овощами торговать запретили! Чиновница дала ему пощёчину. Тоже мне гордец, обидели его. Ну обидели, погоревал и ладно. Так нет, он вышел и сжёг себя на глазах, как говорится, всего мира. Началось. Революция! Не сиделось им по домам, не работалось. Орут на площадях, флагами машут – бездельники!!!

Зухра между тем не сдавалась, было слышно, как она обороняется подносом, который им подарили на свадьбу. Он издавал бодрый, зовущий куда-то звук.

Шакиб сел на кровати. Поковырял большим пальцем щель в полу. Посмотрел в окно. В доме напротив толстая индианка мыла голову своей дочери. «Это Нью-йорк – город, куда съезжается весь мир, – подумал Шакиб. – Америка – страна возможностей».

У них на Манхеттене жили греки, китайцы, индусы, русские, евреи. И, конечно, была маленькая ливанская община. Шакиб приехал из Ливана в Нью-Йорк год назад, с большими надеждами. Троюродный брат Шакиба, Адонис, познакомил его со всеми. Шакиба приняли с радостью. Сказали, что готовы помочь деньгами. Но тогда у Шакиба ещё деньги были.

Photo by [Sinaasappelsap]/flickr.com

Переезд был сложный. Зейнаб визжала, что ни за что не покинет родной дом и цеплялась за стены. Зухра пыталась её образумить и пускала в ход поднос и даже кофейник. Саид хмурил брови и говорил, что здесь его ждёт карьера пастуха. Никогда они не увидят мир и не почувствуют вкус настоящей жизни. Не есть им биг-маков, не гулять в большом зелёном парке, не любоваться своими кривыми отражениями в зеркальных небоскрёбах.

Саид закончил курсы системных администраторов, говорил по-английски. Двоюродный брат Шакиба, Адонис, уже три года живёт в Нью-Йорке. Он вот-вот откроет свой ресторан. Он готов помочь с визой и работой. Саид верил, что в Америке его ждёт большое будущее. Он рассказывал об этом будущем с необыкновенной страстью. Он вставал в героическую позу – правая нога вперёд, правая рука вверх, пальцы сложены тюльпаном. «Я буду работать в большом офисе в высоком небоскрёбе, носить костюм, сидеть за компьютером, а потом мы купим большой дом!» Зухра представляла себе дом, гигантский бассейн и дрожащую паутину солнечных бликов на белых колоннах. Эта картина заставляла её особенно яростно орудовать подносом. «Американцы нас ненавидят! – кричала Зейнаб и лягалась, – они нас посадят в лагерь и будут пытать электричеством!»

Было решено, что сначала поедут Шакиб с Саидом. Жены и дочь присоединятся примерно через полгода. Зейнаб плакала и осторожно билась головой о стены. У Саида блестели глаза. Лейла водила пальцем по учебнику английского языка.

В Америке Шакибу понравилось. Саида взяли на работу в ливанский ресторан. Он гордо вышагивал между столиками, ужасно смешной в бабочке. Шакиб и Саид сняли микроскопическую комнатку с кухней. Шакиб решил начать своё дело немедленно – готовить ливанские блюда и развозить их. Лейла будет на телефоне. Зейнаб и Зухра готовят. Саид развозит. Мопед одолжим у Адониса. Шакиб покупает продукты и готовит мясо. Назовём «Ливанские блюда», нет, лучше так: «Лучшие ливанские блюда». Шакиб написал жёнам и дочери как можно быстрее выезжать.

Photo by shadowgirl08/flickr.com

Тяжелее всего пришлось Саиду. Три дня в неделю он работал в ресторане. На его зарплату покупали еду. Шакиб жарил мясо. Он с удовольствием орудовал большими ножами. Адонис согласился напечатать маленькие рекламные листовки. На них был дымящийся кебаб, большая красная надпись – «Лучшие ливанские блюда» и телефон. Лейла раздавала их утром прохожим. Она целыми днями сидела и смотрела на чёрные кнопки телефона. Когда телефон звонил, она вздрагивала, потом брала себя в руки и отвечала, стараясь подавить акцент. Дальше Саид седлал мопед и мчался отвозить заказ. Он страшно плутал в ущельях между небоскребами и несколько раз его пытались забрать в полицию. Но заказы были, дела шли. И, в конце концов, Саид уволился из ресторана. Целыми днями он колесил по Нью-Йорку с горячими кебабами в сумке. Перед сном он представлял, как поднимается в чёрном пиджаке на сотый этаж сияющего небоскрёба. Как садится за стол, включает компьютер, смотрит в окно и у него под ногами проплывают облака.

Заказов было не больше двух в день. Этого хватало, чтобы оплачивать аренду квартиры, – оставалось чуть-чуть, чтобы покупать продукты. Шакиб запретил всем есть мясо. Лейла смотрела на черные кнопки телефона, вдыхала запах жарящихся кебабов, и слёзы горячими ручейками стекали по её коричневым щекам. Спали они все вместе на одной, зато большой кровати.

Photo by Kadath/flickr.com

Саид блестел бровями и клялся, что всё скоро наладится. Он пытался устроиться на работу в большой офис. Но на собеседовании лысеющие мужчины в пиджаках пристально смотрели на его нос и практически сразу же обещали перезвонить.

И тут случилось это. Саид приехал на заправку, заплатил и обнаружил, что у него теперь не хватает денег купить овощи. Всё было рассчитано до цента.

– Почему так дорого? – спросил он заправщика.

– Цены выросли! – ответил заправщик.

– Почему? – спросил Саид.

– Спроси у своих чёрных, – вяло реагировал заправщик.

Саид спросил у Шакиба. Шакиб спросил у Адониса.

Выяснилось, что они не могут купить овощи, потому что в Ливии революция. Оказывается нефть, из которой делают бензин, заперта в Ливии, не доходит до Америки. И все остальные страны цены на нефть повышают. Поэтому цены на бензин растут и будут расти. Кроме того, Каддафи обещает взорвать нефтепроводы. Тогда цены станут ещё выше.

Шакиб запретил всем есть овощи. Теперь вся семья ела только рис. Зухра резала помидоры и плакала. Лейла смотрела на телефон и слёзы падали на чёрные кнопки. Шакиб точил ножи друг об друга. Мясо жарилось и пахло. В Ливии рвались американские бомбы. От троюродного брата Закия из Арабских Эмиратов неожиданно пришло письмо.

Photo by eesti/flickr.com

«Дорогой Шакиб! Приезжай сюда. Здесь очень много ливанцев. Ты можешь работать в ресторане или строить дома. Здесь много нефти, денег и небоскрёбов. Ждём тебя».

К письму была приложена фотография. Закий со своей семьёй – две толстые жены в чёрных хиджабах и трое детей на фоне чего-то космического. Невероятная спиральная конструкция уходила в самое небо, истончалась и исчезала в облаках. Закий писал, что это самый высокий небоскрёб в мире.

Зухра и Зейнаб подрались из-за этого письма. Разбили три чашки.

– Ты обязан нас кормить! – кричала Зухра. – Мы уже второй месяц едим один рис.

– Мы не переживём ещё одного переезда! – вопила Зейнаб.

Шакиб ушёл в комнату. Закрыл за собой дверь. Постелил молитвенный коврик.

Photo by Elazhar/flickr.com

Мекка была со стороны кухни. Поэтому сосредоточиться ему мешал запах мяса и визги жён. Шакиб закрыл глаза, взял в руки чётки и принялся молиться.

«Аллах, помоги мне принять решение, – просил он и отпускал бусину за бусиной. – Помоги мне принять решение».

Шакиб лёг на кровать и по привычке прижался плотно к стене. Он смотрел на белую выемку, в ней голубым полумесяцем лежала тень. Шакиб закрыл глаза.

Photo by naeem.ebrahimjee/flickr.com

Белая-белая пустыня подходила к фиолетовому морю. Дул ветер и приятно щекотал бороду. Шакиб зачерпнул песок. Мягкий, как пыль. Он погрузил руку в песок по локоть. Песок обнял её тепло и мягко – пальцами он дотронулся до чего-то густого. Как будто кисель. Он погрузил руку в песок по самое плечо и зачерпнул киселя. Кисель был масляный, в нём бликами дрожало солнце. К Шакибу подошёл араб в дишдаше – длинной белой рубахе. Только за ухом чёрный беспроводной телефон. На руке у него была жирная золотая цепочка. Солнце ударялось об неё и раскалывалось на сотни сияющих лучей.

– Что это под песком? – спросил Шакиб.

– Это нефть, – ответил араб. – Из неё растёт всё — живое и мёртвое. Хочешь, поплаваем?

Араб скинул с себя балахон и остался в чёрных плавках — на них блестящими камушками было написано – «rich».

– Только очки надень, – попросил араб.

Сам он немедленно надел плавательные очки, разбежался и ухнул рыбкой в песок – взметнулись брызги белые и чёрные. Тяжёлые чёрные капли падали и на них порохом сыпался песок.

Шакиб натянул очки и солдатиком прыгнул за арабом.

Photo by Elazhar/flickr.com

Очки, видимо, были сделаны по последнему слову техники – они превращали чёрную вязкую жижу в прозрачную… И Шакиб увидел, что в ней тугими узлами и тонкими ниточками вьются корни. Тысячи корней. Араб ухватился за один и пополз по нему вверх. Шакиб последовал за ним. Они вынырнули в бассейне. Красная рыбка провела хвостом по щеке Шакиба. Бассейн находился в комнате, а вокруг была золотая мебель на трогательных гнутых ножках. Всё было из золота. Даже лампочки в люстрах.

– Это один из замков Каддафи в Лондоне, – сказал араб. – Он его вырастил на своей ливийской нефти. Но вообще-то тут скукотища, я покажу тебе кое-что более интересное. Они снова нырнули.

Теперь араб плыл вдоль тонких ниточек.

Они вынырнули в пустыне – солнце жгло, и нефть стягивала кожу. В пустыне лежали тела – сотни. Вокруг тел песок был чёрным. Сначала Шакиб решил, что это нефть проступает, потом понял, что это кровь впитывается в песок.

– Эти мёртвые тоже выросли из нефти, – сказал араб, – Каддафи их вырастил. Бьётся за свой особняк.

Шакиб и араб снова нырнули. Неожиданно что-то огромное и стремительное пронеслоcь рядом с Шакибом. Его укрыло пузырьками и завертело. Большие тёмные тела падали ещё и ещё. Пузырьки ударяли в нос, волнами Шакиба кидало в разные стороны.

Они еле выбрались на песок.

На пустыню падали бомбы.

– Это семена! – сказал араб. – Саркози и Обама сеют. Из них вырастет что-то ещё. Что пока никто не знает.

Photo by naeem.ebrahimjee/flickr.com

Они снова нырнули. На этот раз араб ухватился за самый толстый корень. Он подтянулся, и они оказались в чёрном лифте. Двери бесшумно закрылись. Араб нажал кнопку, прошло несколько секунд. Двери открылись.

– Мы в самом высоком в мире небоскрёбе. Мы в Арабских Эмиратах. Небоскрёб закручивается спиралью и утыкается в облака. Здесь внутри целый город.

Араб и Шакиб подошли к стеклу. В нежном голубом море лежали искусственные острова. Солнце садилось, и семьи жарили на пляже кебабы. Чёрные точки – женщины, белые – мужчины. В розовых трёхэтажных, построенных государством, виллах блестели голубые глазки-бассейны. Дремучим сияющим лесом целили в небо небоскрёбы, и не было ни одного похожего. Красная пустыня волнами покоя и безмятежности разбегалась от башни.

Photo by syfon/flickr.com

– Смотри дальше.

А дальше, дальше Ливия и Египет – плотная стена дыма, там дальше из нефти стеной поднималась война и терроризм. И беженцы тучами несли преступность и страх в цветущие сады Европы.

Photo by eesti/flickr.com

Шакиб проснулся. Перед ним стояла Зухра с подносом. Вид у неё был потрёпанный, решительный и одновременно вопросительный.

– Мы едем в Эмираты, – сказал Шакиб.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>